В недавнем решении Апелляционный суд Свеа отказался отменить арбитражное решение по делу BadprimВ этом случае трибунал распространил арбитражное соглашение между частным подрядчиком и Российским государственным органом на саму Российскую Федерацию. Эта статья сначала рассматривает дело Badprim, а затем помещает его в более широкий контекст применения арбитражных оговорок к государствам, не подписавшим соглашение, и государственным органам. В 2007 году молдавская компания BADPRIM Ltd и Федеральная таможенная служба Российская Федерация заключила контракт на строительство российско-польской пограничной станции Мамоново-Гжехотки.
Соглашение содержало арбитражную оговорку, предусматривающую, что все споры должны разрешаться арбитражем, находящимся в ведении Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма.
ЕС финансировал этот контракт в рамках программы ЕС по оказанию технической помощи развивающимся странам, и до заключения этого контракта был заключен ряд межгосударственных соглашений.
В частности, Российская Федерация подписала меморандум о взаимопонимании в отношении финансирования и проектирования строительства пограничного пункта ("меморандум о финансировании“) с Европейской комиссией и заключила двустороннее соглашение с Европейскими сообществами об общих правилах оказания технической помощи (“общие правила"). В 2010 году Badprim инициировал арбитражное разбирательство как против Федеральной таможенной службы, так и против правительства России, добиваясь компенсации за работы выполненный. В 2012 году суд вынес решение о подсудности (не публичной), большинством голосов установив, что Федеральная таможенная служба действовала от своего имени и от имени Российской Федерации при заключении договора. Трибунал пришел к выводу, что по этой причине он обладает юрисдикцией в отношении обоих ответчиков. В конечном итоге суд обязал Правительство Российской Федерации выплатить Бадприм причитающиеся суммы в окончательном решении (пункты 116-117). Правительство Российской Федерации обратилось в Апелляционный суд Свеа с ходатайством об отмене решения. Правительство утверждало, что оно никогда не подписывало базовый договор или арбитражную оговорку, а Федеральная таможенная служба является независимым юридическим лицом и единственной стороной договора. Badprim ответил, что Федеральная таможенная служба заключила договор от имени правительства РФ, которое в любом случае несет субсидиарную финансовую ответственность за органы государства. Кроме того, утверждалось, что Федеральная таможенная служба фактически не является независимым юридическим лицом. Обе стороны опирались на экспертные свидетельства российского законодательства. Суд пришел к выводу, что российское правительство связано арбитражной оговоркой в договоре, поскольку оно всегда предполагало, что Федеральная таможенная служба будет действовать от имени правительства. Суд начал свой анализ с замечания о том, что по общим правилам именно Российская Федерация получила финансовую поддержку Европейской комиссии. Общие правила предусматривают, что дальнейшие соглашения о технической помощи будут заключаться правительством или органом, действующим от имени правительства. В соответствии с финансовым Меморандумом Российская федерация назначила своим уполномоченным органом Федеральную таможенную службу.
Правительство могло бы ознакомиться с условиями арбитражной оговорки в момент подписания финансового меморандума, поскольку проект договора был доступен к тому времени.
Это решение является еще одной иллюстрацией различий в подходах, которые суды со всего мира применяют при решении вопроса о том, распространяется ли арбитражная оговорка в договоре, заключенном государственным инструментом, на само государство.
Ранее в деле State of Ukraine v Norsk Hydro ASA Апелляционный суд Свеа рассмотрел вопрос о том, распространяется ли арбитражное соглашение, заключенное Фондом государственного имущества Украины, на государство Украина. Там было подписано акционерное соглашение"Норск Гидро"и Фонда госимущества с арбитражной оговоркой. Арбитражный суд ГТК постановил, что он обладает юрисдикцией как над фондом, так и над самой Украиной. Апелляционный суд Свеа отменил это решение В этом случае суду не нужно было рассматривать спорный вопрос о сфере действия арбитражной оговорки, поскольку он постановил, что акционерное соглашение не было подписано уполномоченным представителем Фонда государственного имущества. В известном деле Dallah английский и французский суды разделились в своем анализе отношений между пакистанским правительством и созданным правительством Трастом Авами Хадж. В этом случае трибунал МУС вынес решение в пользу строительного подрядчика (Далла) против правительства Пакистана и Траста на основе контракта между Даллой и Трастом. Верховный Суд Великобритании отказался исполнить решение, приняв строгий текстуальный подход к арбитражному соглашению, и отказался признать Пакистан (не являющийся стороной соглашения) в качестве альтер эго Траста. Напротив, Апелляционный суд Парижа отказался отменить решение и придал большее значение участию пакистанского правительства в преддоговорных переговорах и экономической подоплеке спора и постановил, что создание Траста было чисто формальным. Еще один довольно похожий случай произошел в арбитражных судах Москвы (см. Ранее статью об арбитражном форуме СНГ) Туда вступила иностранная строительная компания контракт на перепланировку объекта недвижимости в центре Москвы с Департаментом строительства Правительства города Москвы (региональный государственный орган). Арбитражное решение в соответствии с регламентом МКАС при ТПП РФ заключило, что оно обладает юрисдикцией как над департаментом, так и над городом Москвой на основании арбитражной оговорки в договоре.
Арбитражный суд Москвы отменил это решение в той мере, в какой оно применялось к городу. Суд установил, что департамент не действовал от имени города Москвы Во-первых, суд постановил, что лицо, подписавшее договор от имени Департамента, не имело полномочий представлять город.
Во-вторых, суд не согласился с применением “прокола корпоративной завесы” к публично-правовым образованиям и спорам публичного характера, полагая, что арбитры или стороны не смогли установить его основания в российском праве. Кассационный суд и коллегия судей Высшего Арбитражного суда подтвердили удерживание. Можно видеть, что в отношении подразумеваемого участия государства в арбитражных соглашениях (или клаузулах) суды, как правило, выбирают между строгим текстуальным подходом и гибкой оценкой всех соответствующих факторов. Доводы шведского суда, как представляется, относятся к последней категории. Как и французский суд в Далле, суд Свеа рассмотрел преддоговорные отношения между сторонами и государством и финансовые потоки по контракту, а также рамки ЕС, лежащие в основе контракта.
